Говорят, что грядёт катастрофа –

Наступает всемирный конец, -

Вся планета летит на Голгофу –

Рассердился всевышний творец.

День разъеден удушливым дымом,

Опускается в сумрак долин…

И стоит предо мною картина,

Как далёкий мираж – ЛУХОВИНЬ.

Там река поднялась разливаясь

И впадает в небесную синь.

Ледоходом пьянённый купаюсь

Я с тобою, моя  ЛУХОВИНЬ!

Я бегу предрассветным туманом,

Не касаясь верхушек берез

И бросаюсь, сливаясь с бурьяном,

Не стыдясь набежавшихся слез.

Там, где поле цветами одето,

Там, где мята дурманит и тмин,

Я останусь с тобой до рассвета,

Чтобы слушать тебя, ЛУХОВИНЬ.

Вот и осень. Пора листопада.

Лета бабьего лёт паутин.

Там рябина молчит у ограды,

Пахнет хлебом, моя ЛУХОВИНЬ.

Там сугробами вечер крадется

Сквозь крутую декабрьскую стынь.

Озорными глазами смеется

Разрумяненная ЛУХОВИНЬ!

День разъеден удушливым дымом,

Опускается в сумрак долин.

И опять предо мною картина,

Как далёкий мираж – ЛУХОВИНЬ.

1987 г.

На маршрутке «Соцгород – Вокзал»

Я впервые увидел тебя.

И тогда голубые глаза

Полоснули по сердцу любя.

Прошептали надеждою, - Да!

Предсказанье явилось судьбой –

Это вещий цыган нагадал

Нашу встречу с тобой

А на Репинском тишь,

А калина цветет!

Ты, как быдто летишь –

Это сердце поёт.

На карьере рассвет,

Дивный танец стрекоз.

Напевает кларнет

На косичках берёз.

Был безоблачно чист небосвод,

Но явилась в дали голубой

Безобидная тучка. И вот

Разрастаясь пришла грозовой.

Я стою у беды навиду

И твои голубые глаза

Затерялись в товарном бреду

Разразилась гроза

А на Репинском льёт,

Ветер чуткая дрожь.

Бесконечно идёт

Над Соцгородом дождь.

На Карьере тоска

Донимает меня

Только молний оскал

Полыхает гремя.

Отсвистели в саду словьи.

Вся калина в багряных слезах

Только в памяти песни твои

И твои голубые глаза.

Надо мною берёзовый шум…

Над тобой неоновый свет…

Ни о чём я тебя не прошу –

Исчезает твой след.

А на Репинском стынь.

Куст калины продрог.

Удаляешься ты

За туманный порог

Над Соцгородом снег,

На Карьере метель…

Всё как будто во сне –

В голубой темноте.

Март 1997 г.

***

Над Мещёрой кружится снег

И морозный узор на окне,

Бабка молча сидит у окна, -

Год за годом одна и одна.

Год за годом одна и одна,

Шевелит свою память она, -

Есть страна винограда и дынь –

Небосвода глубокая синь.

Небосвода глубокая синь

В окружении гор и пустынь –

Там поет зазывает зурна…

Есть такая страна – Фергана.

Есть такая страна – Фергана –

От мещерских лесов не видна.

Там чинара арык стережёт –

Где-то там её внучек живёт.

Где-то там её внучек живёт,

Без неё подрастает – растёт.

Без неё колокольчик звенит,

Васильками–глазами блестит.

Васильками-глазами блестит,

Ручейком шаловливым бежит…

На него б напоследок взглянуть,

И спокойно навеки уснуть.

Янв. 1988 г.

Здравствуйте, родители! Добрый час.

Я спою вам песенку не про вас.

Поглядитесь в зеркало – ну так как?

Очень вы хорошие. Вы – ништяк!

Я спою про шапочку – неба синь,

С ободочком нерусью: SKI-SKI-SKI.

По России дробненько, по весям

Разлетелась шапочка, шарм неся.

Раскупает похотя молодежь,

Глазки разгораются – ну, балдёжь!

Едут в эектричке ли, иль в такси

В трикотажных шапочках SKI-SKI-SKI.

От галантерейного на базар!

Дифицит на шапочку – вот товар!

Чем же виноватая, что вчерась

На голову буйную улеглась?

Буйная головушка пьет с тоски…

Вязанная шапочка SKI-SKI-SKI

В новеньком «Икарусе», что «гармонь»

Задние сидения – ссачья вонь

Гонорасто с вызовом там сидят

Мальчики подпившие – (жаль ребят)

Мягкие сидения на куски!

И маячит шапочка: SKI-SKI-SKI

В эпицентре города, тусклый свет,

Появились мальчики – Видят – дед.

Ну-к, дедуля, - денежку, не сходя,

Обижаешь маленьких, негодяй!

Правит стаей издали воровски

Тот амбал, что в шапочке SKI-SKI-SKI

Расцветала девочка – дивный цвет.

Не допела девочка свой куплет.

Утонула девочка в водах Цны…

Что же вы наделали, пацаны?!

Ярче и заметнее «НЕОСКИФ»

В этой самой шапочке SKI-SKI-SKI

Но следы упрямые выдают –

Ежели по «мокрому» - срок дают.

От людей не спрятаться, не уйти,

Как бы не заметывал, не кружил.

И в кармане держит он прозапас

Новенькую шапочку – ADIDAS

До свидания, милые, в добрый путь.

Может все уладится как-нибудь?

Поглядите в зеркало; нy так как?

Выобворожительны, Вы ништяк!

Одевайте шапочку – в самый раз.

Не беда, что нерусью: ADIDAS

Я сегодня пою о ненасной поре,

о шуршании листьев бесцельного брода.

Что ж ты осень, явилась ко мне в декабре,

под конец високосного года?

Разобраться хочу в перипетиях лет…

Что ликуешь блудливое племя из мрака?

Если слёзы надвинулись в этот момент –

не считайте, что я заплакал.

Эта морось пройдет, как проходит порой

неожиданый дождь василькового лета…

Чёрта с два! Чёрта с два я пойду за тобой

к теневой стороне планеты!

Это просто период осенний настал, -

значит надо пройти – ну да с кем не бывает?

Я запутался в чём-то, немного устал

да погода какая-то – чёрт её знает.

Тридцать лет с небольшим – все ещё впереди.

Надо верить себе и звезде путеводной.

Я еще запою – если песня в груди, -

в полный голос! Легко и свободно!

Наивно думать и предполагать

Что в Луховицах лучше и сытнее

Чем в Бремене. Чего уж там скрывать!

Мы многого, пожалуй, не имеем.

Экзотика немецких городов

Надменно шепчет: - Это не Россия!

В рациональности и четкости домов

И строго по-немецки и красиво.

Сегодня речи жесткие слова

Повсюду наступает нам на нятки.

А кто б из вас сейчас не пожелал

Услышать мат Рязани или Зятки?

Кому бы не хотелось хоть на миг

Любой ценою вырваться отсюда?!

И прямо в рощу под грачинный крик!

И пить настой берёзовых сосудов.

У вас теперь зима. Трещит мороз.

Рябина дремлет, озеро уснуло…

Я был бы счастлив, не скрывая слез,

Когда б в июнь планету развернуло.

Когда бы снова шелест Осетра,

И пляс костра, и грохот соловьиный,

Когда бы наши песи до утра

Про лапти и про тонкую рябину.

Весна придет. И лето – на простор.

Но чтобы не зачахнуть за границей,

Я прилечу, всему напекор –

На Родину!

                  В Россию!!

                                   В Луховицы!!!

Ой!

Чёрт побери. Не знаю как и быть, -

Ещё не взята главная вершина –

Придется в Луховицы погодить,

Пока не накопил я на на машину.

1976 г.