Роль русского языка в интеграции постсоветского пространства
Борисова Елена Георгиевна
http://www.anti-glob.ru/st/ryazintegr.htm
Ввод в политологическую (и политическую) практику понятия «цивилизация» заставляет с особым вниманием относиться к действию тех факторов, которые так или иначе связывают с представлением о цивилизации: религии, культурных традиции, экономических связей. Язык занимает в этом ряду особое место. С одной стороны, есть примеры, когда цивилизация объединяла разноязыкие народы, как, например, западнохристианская. С другой, общность языка не мешает провести границу между сообществами, если они могут быть отнесены к разным цивилизациям: английский обслуживает не только англо-саксонский мир, но и индийский, явно относящийся к другой цивилизации. В принципе, схожие претензии можно предъявить и к прочим параметрам, определяющим цивилизацию, поскольку цивилизация – явно прототипическое понятие, допускающее множество пограничных явлений (Цымбурский 2007). Однако у языка есть и особенности, выводящие его за рамки цивилизационного признака.
Язык сам по себе – средство, обеспечивающее единство человеческих общностей разных уровней. Жители региона говорят на одном диалекте, и даже в обществах, где диалектны различия подавляются, как в России, где с девятнадцатого века правильно говорить значило избегать диалектных слов, сохраняются различия в рамках литературной нормы: к примеру, уральцы употребляют частицу – то там, где жители южных областей предпочтут частицу же. Интересно, что Интернет-форум (естественно, русскоязычный), объединяющий уроженцев Харькова, назван словом, нигде, кроме Харькова, не употребляемым: «тремпель». Свое словечко оказалось более сильным объединяющим фактором, чем, к примеру, географические или исторические особенности города.
Члены одного профессионального сообщества обязательно вырабатывают общий жаргон, то же происходит и с другими социально-демографическими группами: молодежью, подростками. Если же вернуться к роли языка в общении представителей разных регионов, то при отсутствии литературного языка складывается койне – общепонятный язык для всех носителей диалектов, участвующих в общении. Литературный язык оказывается одним из важнейших факторов, объединяющих нацию. И в эпоху восстановления исчезающих славянских наречий: чешского, словенского, словацкого – воссоздание нации начиналось с восстановления языка и придания ему статуса национального. Можно вспомнить и усилия по созданию литературных языков народов СССР (в том числе украинского и белорусского) (Алпатов 1997).
В то же время с развитием культурных связей язык может приобрести статус языка межнационального общения, причем не обязательно в пределах одного государства. Французский язык в восемнадцатом – начале девятнадцатого века играл такую роль практически для всей Европы.
Так что в отношении языка имеет смысл использовать еще одно понятие, не совпадающее с понятием цивилизации, однако тоже отражающее некоторую значимую общность людей, сопоставимую с «цивилизацией». Это – «мир». Сейчас привилось выражение русский мир, объединяющее россиян, русских – и в России, и за ее пределами – и нерусских, но глубоко интегрированных в русскую культуру и развитие. В последнем случае имеются в виду большинство жителей СССР, а также немалое число граждан, преимущественно весьма образованных, бывшего соцлагеря. Как правило, все эти люди хорошо владеют русским языком, но их объединяет не только это, но и доступ к научным и культурным достижениям СССР и соцлагеря, связь с культурными и историческими корнями, даже в какой-то мере мировоззренческие и нравственные установки (Коровицына 2004).
Характерно в этом отношении признание одного аспиранта-русиста из США, что в доперестроечные годы у определенного сообщества американцев пользовались успехом поездки в ГДР, где они чувствовали душевное тепло и заинтересованность собеседников при обсуждении серьезных проблем, выходящих за традиционные для Америки (и Европы!) темы. Конечно, отнесение ГДР к русской цивилизации было бы неправомерным – это Германия, сохранившая гораздо больше цивилизационных и национальных особенностей, чем ФРГ, однако возникновение и распространение традиций, идущих от Русского мира, налицо.
Из всего сказанного понятна роль русского языка в существовании достаточного большого количества жителей планеты. Можно было бы добавить и данные о влиянии языка на восприятие мира, на процесс принятия решений, что важно для представлений о сосуществовании общностей людей. Однако и без этого очевидно, что языковая политика – это важная составная часть политики вообще, причем, имеющая долговременные результаты.
Политика в отношении русского языка практически везде на территории Русского мира оказалась непримиримой в его отношении и даже агрессивной (в России это, к сожалению, тоже верно). Особенно это заметно в местах массового проживания русскоязычных – в Латвии и Эстонии, на Украине. Исключение составляет Белоруссия, где русский язык сохранил свой реальный статус с советских времен, и Киргизия, признавшая русский официальным наряду с киргизским. (А также, заметим в скобках, так называемые «непризнанные» республики, где уважение к русскому языку исключительно велико). В других местах идет вытеснение русского языка из сферы официального общения и образования, но оно принимает относительно более цивилизованные формы.
В основном мы знаем о притеснениях в отношении тех, для кого русский язык родной, поскольку таким образом нарушаются права граждан на образование на родном языке. Действительно, что можно чувствовать, когда узнаешь, что в чисто русскоязычных городах Слобожанщины и Новороссии (украинские земли в район Харькова – Донбасса и Причерноморья) русских школ осталось менее одной пятой (правда, появились еврейские школы, но их мало – не хватает контингента). Или что в ближайшие три года, по заявлению министра образования Украины И.Вакарчука, все вузы должны перейти на преподавание на украинском языке! В советское время была разработана украинская терминология практически для всех наук, так что теоретически это возможно. Но в то же время студенты крупных вузов Киева, Львова и других центров могли слушать лекции на обоих языках, что позволяло им сохранять связь с русской научной традицией. Сейчас этого лишены и русские, и украинцы.
Важно заметить, что вытеснение русского сказывается и на местном населении. При всем уважении к таким культурам, как армянская, грузинская, имеющим более давние корни, чем русская, именно русский язык в последние два века был для этих народов средством выхода из провинциальной ограниченности. Об этом свидетельствуют и высказывания деятелей культуры Прибалтики, отмечавших разрыв связей после выхода из СССР и прекращения переводов их работ на русский язык.
Вектор политики, направленной против русского языка на территории бывшего Русского мира, имеет вполне понятное происхождение. Низведение России до статуса региональной державы предполагает и сокращение и даже ликвидацию ее влияния в духовной жизни региона. Практически все «бывшие наши» территории перенацелены на вхождение в другое цивилизационное пространство: западное. При этом не ожидается вхождения в Западный мир или Англо-саксонский мир, как это было со странами Европы, образовавшими Французский мир в восемнадцатом столетии. Если тогда речь шла об образовании новых культур за счет контактов и вхождений, то сейчас мы наблюдаем присущий глобализации процесс разрушения и деградации всех национальных традиций и систем ценностей. Отрыв от русского мира означает не вхождение в Западный, а маргинализацию, отрыв от культурных традиций и снижение культурного уровня. Это вызывает глубокое возмущение у тех народов, чья культура сохраняла самобытность и значительность и во время контактов с Русским миром, в частности у поляков (Партицкий).
И в то же время нельзя сказать, что русский язык полностью вытеснен из сферы употребления во всех этих странах, хотя этот процесс, конечно, идет. Однако для русского оставлен статус регионального языка глобализации (в чем-то похожим на английский для всей планеты): на нем написаны низкопробные детективы, заполонившие книжный рынок (в конце 90-ых годов наименований книг на украинском выходило меньше, чем в советское время именно за счет масс-чтива), на русском звучат попсовые хиты (кроме тех, что на английском) в передачах российских телеканалов. Ну, а качество отечественного телевидения уже давно вызывает бурное возмущение в РФ.
Поскольку русский язык изучается на рассматриваемых территориях слабо и в качестве иностранного, его знание ограничивается тем немудреным словарным запасом, который представлен в произведениях масс-культуры. Этого достаточно для устного бытового общения, но постижение вершин русской культуры уже невозможно на языке оригинала (а переводы этих произведений на местные языке, сделанные в советское время, во многих местах стали библиографической редкостью).
Из сказанного можно сделать вывод, что необходимо всячески поддерживать изучение русского языка на постсоветском пространстве. И кое-что делается. Есть квота в российских вузах для русских из бывших союзных республик, и таким образом возвращена возможность для получения образования на родном языке. Однако квоты очень малы, существенно уступают различным стипендиям, предоставляемым тем же жителям западными государствами и фондами. Проводятся совещания для преподавателей русского языка и олимпиады для школьников – это взял на себя Институт русского языка им. А.С.Пушкина.
Но главное для распространения языка – это те условия, которые требуют его использования: экономические и политические связи, которые он обслуживает, передача научной, технологической, культурной информации на этом языке. Без объективных условий функционирования язык будет вытеснен несмотря ни на какие усилия (а в нашем случае и усилия мизерные). К сожалению, именно это сейчас и происходит: Россия постепенно теряет лидирующие позиции даже на территории, традиционно к ней тяготеющей, и это сказывается на авторитете русского языка. А когда к этому добавляются и специальные усилия местных властей, ситуация выглядит безнадежной.
И все-таки язык обладает некоторыми свойствами, внушающими оптимизм. Это инерционность его использования. У жителей постсоветских республик и постсоциалистических стран остаются библиотеки книг на русском языке, аудио- и видеозаписи. Общение между жителями этих стран, особенно славянских, продолжает нередко осуществляться на русском, т.к. овладение русским дается легче, чем английским. Русский все еще остается некоторым стержнем, который как-то поддерживает ощущение единства региона, бывшего Русским миром. Но запас инерции иссякает на глазах. Молодежь ориентируется на английский, который позволяет включаться в экономику Запада. Поэтому для сохранения Русского мира и места в нем русского языка нужна Россия – привлекательная своей экономической мощью, своим научным и культурным уровнем. Без России Русского мира не будет.
Литература
Алпатов В.М. 150 языков и политика: 1917—1997.— М.: Институт востоковедения РАН, 1997.
Партицкий Б. Общество цивилизации жизни - ресурс www.anti-glob.ru/st/visl.htm.
Коровицына Н. С Россией и без нее. Восточноевропейский путь развития. – М.Алгоритм 2004.
Цымбурский В.Л.Остров Россия. Геополитические и хронополитические работы. – М.: 2007.
Борисова Елена Георгиевна, доктор филологических наук.
