После капитализма
15.11.2004
Игорь Герасимов
http://www.kprf.ru/projects/left/internal/26170.html
http://chartaev.narod.ru/IgorGerasimov.htm
«В ПРЕКРАСНОЕ ДАЛЁКО...»
Многие из ныне живущих, особенно люди с коммунистическими убеждениями, искренне убеждены, что строй, который установился в России, – это отход от «столбовой дороги» социального прогресса, осуществленный злой волей заговорщиков-изменников. Что советское общество – это и есть тот эталон, к которому необходимо вернуться, который надо непременно восстановить после свержения «капитализма»...
Но не все так просто. Советский строй был безусловно прогрессивен, но лишь для своего времени. Он нес в самом себе объективные диалектические предпосылки своего отрицания, и когда он исчерпал потенциал своего развития в рамках тех условий, в которых формировался, когда сами эти условия изменились кардинально, он закономерно рухнул. Кризис перед качественным переходом был неизбежен. Правда, если бы в благополучные 70-е годы и даже за год до «перестройки» обычному советскому человеку сказали, что ждет его страну, прежде чем она достигнет декларируемой цели – построения коммунистического общества – он бы ни за что не поверил. С одной стороны, не было и не могло быть никаких гарантий, что в дальнейшем все останется по-прежнему. Но, с другой стороны, никто и не предполагал, что дальнейший социальный прогресс в течение нескольких десятилетий, пока не сформируются предпосылки для качественно иного эгалитарного общества, будет происходить в условиях, существенно отличающихся и во многом диаметрально противоположных по сравнению с брежневским «золотым веком», под руководством откровенно враждебных народу правителей. Что дальнейший путь к коммунизму будет лежать через социальный хаос девяностых годов и полицейско-бюрократическую диктатуру 2000-х. Таков ход истории. Наука не смогла предвидеть всех его зигзагов, и приходится анализировать их уже постфактум. …
…Переходная эпоха социализма и коммунизма – эпоха преодоления отчуждения – есть царство осознанной необходимости, представляющее собой более высокий уровень по сравнению с эпохой отчуждения, или царством естественной необходимости, соответствующим эпохе классового общества.
Утверждение об уничтожении труда и производительных сил, конечно же, не следует понимать таким образом, что будто бы на высших стадиях развития общества человечество превратится в скопище бездельников и что произойдет откат в каменный век. Уничтожение труда означает освобождение людей от необходимости выполнять обязательную для функционирования производства работу и предоставление каждому члену общества полной свободы в ходе созидательной творческой деятельности. А уничтожение производительных сил есть не что иное, как уничтожение для человека необходимости выступать в качестве производительной силы – то есть трудиться; что означает формирование «искусственной природы», функционирующей без вмешательства человека и по отношению к которой каждый член общества выступает как «собиратель», самостоятельно получающий от нее в готовом виде все необходимое для жизни и самореализации, уже без «посредников» в виде производительных сил и производственных отношений – то есть в определенном смысле происходит возврат к "собирательству" на новом витке спирали общественного развития. В эту эпоху каждый человек станет соуправляющим всей цивилизацией, ставящим перспективные цели и определяющим стратегию развития авангарда материи в космическом масштабе; пользователем общецивилизационного «коллективного разума», обладающим неограниченными возможностями в получении информации и интеграции в единую систему своих предложений и пожеланий.
Эта эпоха, которая придет на смену переходной эпохе социализма и коммунизма, или царству осознанной необходимости, есть реальный гуманизм (определение Маркса), или царство свободы.
Но это дальняя перспектива. А что необходимо сделать в обозримом будущем?
Очевидно, что советская модель экономики предполагает возможность освоения всего народного хозяйства немногими (правда, в интересах всех), а капиталистическая – возможность освоения всеми более или менее крупной части народного хозяйства. Сейчас же на повестке дня стоит вопрос о преодолении отчуждения в сфере производства и освоении всего народного хозяйства, всей совокупности производственных отношений всем обществом.
По большому счету, в условиях капитализма экономическое отчуждение испытывают на себе все участники производственного процесса: не только наемные работники (пролетарии), что достаточно очевидно; но и представители буржуазии. Правда, характер экономического отчуждения в этом случае иной, но тем не менее капиталист вынужден следовать не зависящим от него законам функционирования экономики и подвержен различного рода не зависящим от него рискам. Более или менее успешно преодолевает отчуждение (разумеется, в свою пользу) лишь элита, которая имеет возможность использовать внеэкономические методы управления в масштабе всего общества.
Характерным для следующей общественной формации механизмом преодоления отчуждения видится интерактивная плановая система управления народным хозяйством, представляющая собой диалектическое единство плана доперестроечного образца и рынка (а не простое их смешивание наподобие китайской модели). Эта система позволит, с одной стороны, привнести фактор сознательного управления в масштабе всего хозяйства; а с другой стороны, обеспечит каждому члену общества возможность участвовать в функционировании хозяйства на правах не только объекта, но и субъекта управления – то есть интегрироваться в единую систему со своими проектами, реализация которых не будет требовать специального одобрения вышестоящих подсистем, свойственных советской плановой модели. По своей структуре эта система является не иерархической, а сетевой, хотя и с возможностью управления ею как единым целым, в отличие от капиталистической.
Эта система будет хранить в своей памяти модель всего народного хозяйства и обеспечивать в режиме реального времени оптимальное динамическое согласование интересов всех участников – как производителей, так и потребителей. Этот процесс будет происходить не стихийно – как при капитализме – и не с отчуждением большинства населения от управления экономикой – как при советском строе – а сознательно и с привлечением всех членов общества к непосредственному управлению. Производителям она предоставит оперативную и достоверную информацию о народнохозяйственной конъюнктуре – то есть о потребностях системы и о возможностях использования ресурсов; поможет быстро найти деловых партнеров и проложить оптимальные производственные связи, оптимизировать функционирование производительных сил. Потребители же смогут установить непосредственную обратную связь с производителями, оценивать качество их работы, заявлять о своих пожеланиях.
Следует отметить, что для характеристики этой народнохозяйственной системы на момент полного ее построения – в силу того, что из нее окончательно вытеснены товарно-денежные отношения, – слово «экономика» уже не подходит.
Именно к построению этой системы, вводя в действие по мере возможности те или иные ее элементы, необходимо планомерно продвигаться в ходе сознательного совершенствования производственных отношений.
По большому счету, есть два пути перехода экономики в качественно новое состояние, для преодоления товарно-денежных отношений – то есть для уничтожения экономики и замены ее на организацию. Первый – взять за основу советскую модель «одного завода», то есть ввести новые механизмы учета труда и, соответственно, материального стимулирования работников, предварительного моделирования и оптимизации плана, обработки инициатив «снизу», диспетчерского регулирования в режиме реального времени в масштабе всей страны на всех уровнях управления, прямого контроля потребителей над производителями. Правда, этот путь уже недоступен по причине развала советской системы, которая в том виде исчерпала свой потенциал. Теоретический шанс на ее реализацию был бы, если бы власть в 1985 году не перешла к сторонникам элитаризма. Но при этом, по-видимому, все равно пришлось бы на определенный срок – в пределах второй фазы переходного периода – ввести по китайскому образцу элементы рынка – пока не были бы построены качественно новые механизмы управления.
Второй – взять за основу капиталистический рынок и приступить к построению в его недрах качественно новых организационно-информационных механизмов, привносящих фактор сознательного управления экономикой в целом и связывающих воедино производителей и потребителей.
Но здесь нужно отметить одно исключительно важное обстоятельство: и в том, и в другом случае необходимым условием для дальнейшего прогресса производственных отношений, для преодоления экономического отчуждения, для перехода экономики на качественно более высокий уровень, является социальная однородность общества. Это означает следующее: либо все без исключения являются наемными работниками, либо все без исключения являются свободными предпринимателями, не использующими наемного труда.
Для дальнейшего прогресса экономики в нынешних реалиях будет задействован именно второй путь. Система, в которой осуществляется деятельность свободных предпринимателей, не использующих наемного труда, будет представлять собой переходную форму развития экономики от текущего состояния (вернее, точкой отсчета ее функционирования станет прогрессирующий кризис иерархических систем и начало активного формирования сетевых общенародных систем социального управления) до начала планомерного целенаправленного вытеснения товарно-денежных отношений.
Эпоха, в которой будет функционировать подобная система, будет представлять собой третью и последнюю фазу перехода общества от капитализма к социализму, в ходе которой будут окончательно подготовлены все необходимые предпосылки для начала преобразования экономики в организацию.
Обозначим основные принципы построения экономической системы, функционирующей в пределах третьей переходной фазы. Ее субъектами выступают, как уже сказано, свободные предприниматели, не использующие наемного труда. В ее основе лежит полный хозрасчет на уровне рабочего места. Трудящиеся имеют в собственности или арендуют у коллектива средства производства, непосредственно управляемые ими в ходе производственного процесса. Разумеется, они владеют и продуктом своего труда. Даже в пределах интегрированной производственной системы (завода, научного института) все трудящиеся выступают как индивидуальные предприниматели, несущие за качество своей работы экономическую ответственность – ответственность не перед начальством, а перед тем производителем, к которому переходит далее по производственной цепочке продукт труда (или перед конечным потребителем). Здесь главное – правильное определение потребителем критериев качества. Средства производства могут находиться либо в индивидуальной собственности (непременное условие при этом – допустимо иметь в собственности лишь те средства производства, которыми трудящийся в состоянии непосредственно управлять, не привлекая труд других людей), либо в собственности группы трудящихся, совместно использующей эти средства производства; либо трудового коллектива организации – либо, наконец, в собственности всего общества. Количественный показатель степени владения средствами производства, находящимися в коллективной собственности, – величина пая, который зависит от личного трудового вклада работника в процесс преумножения средств производства.
В ходе производственной операции трудящийся приобретает в собственность или выплачивает коллективу собственников арендную плату за использование необходимых для работы средств производства, приобретает у «предшествующих» по производственной цепочке трудящихся необходимые ресурсы для производства продукции, оплачивает услуги по обслуживанию средств производства. Произведенный продукт является его собственностью, и он вправе самостоятельно определить условия его реализации.
Безусловно, при этом должны существовать общие регламентирующие ограничения со стороны государства, но они не имеют ничего общего с той жесткой системой прямых предписаний, которая существовала в советский период.
Для этой системы естественным образом характерно не иерархическое, а сетевое построение. Начальства в прежнем понимании у трудящихся нет – есть избираемые координаторы по проектам, ответственные за те или иные направления деятельности. Решения, затрагивающие интересы коллектива, принимаются совместно.
Введение подобной системы позволит полностью отказаться от наемного труда во всех его формах. Благодаря ей навсегда уйдет в прошлое экономическая безответственность и бесхозяйственность, свойственная как начальникам, так и рядовым работникам – неотъемлемое свойство иерархической системы с господством наемного труда. Произойдет переворот в мировоззрении трудящихся, переставших быть наемными работниками, раскрепостится их творческая инициатива, у каждого появится стимул для участия в совместной выработке экономической стратегии организации, для оптимизации функционирования производственной системы – и, что самое главное, для повышения производительности труда.
В России есть реальные, исключительно удачные опыты функционирования производственных подразделений по новым принципам. Начало их внедрения было положено в коллективном хозяйстве «Шукты» (Дагестан) под руководством Магомеда Чартаева во второй половине восьмидесятых годов. За несколько лет работы по новой системе производительность труда выросла в несколько раз, и ныне производительность труда на этом предприятии является более высокой не только по сравнению с советской системой, но и по сравнению с аналогичными хозяйствами в капиталистическом укладе зарубежных стран. Вот отдельные бытовые штрихи, характеризующие жизнь трудящихся: для каждой семьи построен трехэтажный особняк, каждому работнику хозяйства доступно первоклассное медицинское обслуживание, все без исключения выпускники средней школы продолжают учебу в высших учебных заведениях – что является показателем правильного установления отношений между основным производственным контингентом и работниками сферы обслуживания. Этот оазис невиданного благополучия в крайне депрессивном регионе живущие в нем называют – в зависимости от своего мировоззрения – либо «раем», либо «коммунизмом».
Система, где только лишь в результате установления новых производственных отношений, при использовании тех же средств производства, достигается в несколько раз более высокая производительность труда, рано или поздно обречена на победу над элитарно-капиталистической. Обречена на победу – невзирая ни на какие поползновения паразитической элиты, желающей в эгоистических целях навсегда законсервировать отжившие социальные отношения.
Отдельно следует отметить характер вознаграждения работников, занятых в сфере изготовления продукции, характерной для нового способа производства – например, разработчиков программного обеспечения. И если с программным обеспечением, производимым по конкретному заказу и потребляемым только заказчиком, все достаточно очевидно, то для механизма реализации общеупотребительного программного обеспечения, скорее всего, необходимо предусмотреть нечто вроде общественного фонда, который будет выступать заказчиком продукции и в зависимости от величины спроса и качества продукции под контролем общества выплачивать производителям соответствующее вознаграждение. Для конечных же потребителей данная продукция будет – не бесплатной, потому что в этот фонд идет отчисление из госбюджета – а "безденежной". То есть на уровне конечного потребителя, несмотря на то, что опосредованно он все же платит, нет четкой зависимости между номенклатурой приобретенной продукции и величиной личных выплат в ходе приобретения. Технически акт приобретения – не что иное, как "скачивание" нужного продукта посредством компьютерной сети.
Кроме того, представляется необходимым выплачивать всем гражданам – как совладельцам природных богатств – природную ренту. Она должна быть немногим выше прожиточного минимума, и ее главное предназначение – предоставить хотя бы минимальную экономическую «отдушину» тем, кто пожелает заниматься лишь творческим трудом, не приносящим в данный момент никакой экономической отдачи; и тем, кто не сможет сразу адаптироваться к новым производственным отношениям. Немаловажно и то, что в случае, если всем будет гарантирован прожиточный минимум, уйдет в прошлое безысходная зависимость трудящихся от самодурства начальства, станет абсолютно невозможной эксплуатация работников на каторжных работах за копеечные зарплаты – как это, например, имеет место при использовании строительными корпорациями труда иностранных и иногородних рабочих. Трудовые отношения – даже только благодаря введению не слишком высоких рентных платежей – выйдут на иной качественный уровень – у работников появится возможность выбора, будет устранено экономическое принуждение к труду.
Постиндустриальное общество, которое формируется на этой стадии социального развития, характеризуется неуклонным сокращением количества работников, занятых в сфере непосредственного изготовления продукции. Казалось бы, налицо объективная основа для грядущей массовой безработицы. Но это утверждение справедливо лишь для общества, где производительные силы служат интересам элиты. В эгалитарном обществе уровень развития производительных сил дает возможность трудящимся избавиться от тяжелого и рутинного труда и раскрепостить свой созидательный потенциал для участия в труде более высокого порядка. Такие сферы деятельности, как наука, образование, здравоохранение и культура, способны "поглотить" неограниченное количество работников.
От описания экономической базы нового общества перейдем к описанию ее политической надстройки. Очевидно, что принципы построения этой производственной сферы – отказ от иерархических систем и наемного труда – естественным образом отрицают элитаризм, который на этих двух «китах» и зиждется. Механизм всеобщего свободного предпринимательства и выплаты гражданам рентных платежей выбивает из-под элитаризма экономическую основу. Столь же естественным образом отрицают элитаризм политические и общественные институты, являющиеся необходимой надстройкой над этой экономической базой.
Система политической власти, характерная для этого уровня развития общества, представляет собой сеть институтов общественного самоуправления: законодательных (определяющих нормативы), исполнительных (осуществляющих текущее управление) и судебных (разрешающих споры и конфликты). Все эти институты должны быть представительными (очень часто считается, что представительной должна быть только законодательная власть, но это не так). Избираться народом должны представители не только законодательной и судебной властей, но и исполнительной – и хотя механизм избрания законодателей и судей может отличаться от механизма избрания исполнителей в силу специфики труда последних, но тем не менее народ должен иметь возможность утверждать в должности и представителей исполнительной власти. В этой системе действуют два разнонаправленных вектора управления. В режиме постановки задач народом декларируются требования – местного, регионального или общегосударственного значения – сигнал управления при этом идет «снизу вверх» (нечто вроде непрерывного референдума с использованием сетевых информационных технологий). В режиме исполнения воли народа сигнал управления, как и в традиционных системах, идет «сверху вниз».
Впрочем, ничего принципиально нового в этой части системы политического управления нет. Поэтому важно осветить роль качественно новых элементов системы – единой сети общественных институтов, в работе которых свободно участвуют все граждане, желающие осуществлять этот вид деятельности.
К ним можно отнести органы коллективного анализа состояния общества на соответствующем уровне управления и выработки требований для органов управления. Также это органы гражданского мониторинга, владеющие независимой информационной сетью, куда каждый гражданин может поместить соответствующую информацию, которая будет доступна всем, а другой уполномоченный на то гражданин – проверить "на месте", после чего подтвердить или опровергнуть. Это народные дружины, осуществляющие правоохранительную деятельность силами граждан. Это органы, представляющие интересы граждан перед сферой народного потребления экономики. Это сеть коллективной взаимопомощи граждан в сфере защиты прав. Это товарищеские суды и комиссии по этике, которые определяют уровень морально-нравственного развития граждан. Это потребительские кооперативы и центры, организующие безденежный взаимообмен потребительскими услугами между гражданами. Это общественные средства массовой информации. То есть институты, посредством которых высокоорганизованный народ преодолевает отчуждение в сфере общественных отношений.
«...МЫ НАЧИНАЕМ ПУТЬ»
Сейчас мы вплотную подходим к вопросу: каким образом нам строить наше светлое будущее, с чего необходимо начать? Как в нынешних условиях, прямо сейчас, приступить к коллективному преодолению социального отчуждения?
Шумные деструктивные протесты, практикуемые радикалами всех мастей, сами по себе наболевших проблем не решат – для этого необходимо конструктивными методами ликвидировать глубинные причины отчуждения, непосредственно создавая основы социальных институтов, повышающих степень организации общества. Следует подчеркнуть – не степень организации государства как управляющей подсистемы общества, а степень организации всего общества, выстраивание общественных институтов, которые предоставляют возможность влиять на общественные процессы всем членам общества, а не только представителям управляющих структур.
Кроме того, в марксизме есть важнейший, фундаментальный закон: более прогрессивная общественная формация, прежде чем стать исторической реальностью, поначалу существует в виде отдельных зачаточных элементов в недрах предшествующей. Это объективный и непреложный закон, несмотря на то, что многие марксисты утверждают, что будто бы в случае перехода от капитализма к социализму он уже не действует. Он не действует, если под социализмом понимать социальную систему советского образца. Если же под социализмом понимать строй с более прогрессивным способом производства, то справедливость этого закона станет очевидной, и чем больше пройдет времени, тем очевиднее будет его справедливость.
Зачатки будущих экономических форм в экономике – это и система ESOP в США, и механизм взаимодействия разработчиков компьютерной операционной системы Linux. Это и самоуправляющиеся народные предприятия испанского консорциума "Мондрагон", и союз собственников-совладельцев "Шукты", созданный под руководством Чартаева.
В политике же зачатки социализма – это не что иное, как пресловутое "гражданское общество", только не в извращенно-конъюнктурном его понимании, а как реальный инструмент контроля над государством со стороны широких народных масс.
Еще в первой половине прошлого века выдающийся итальянский марксист Антонио Грамши провел исследование, в котором доказал, что на самом деле возможно два варианта «гражданского общества». Первый – это общество «мещан», выступающее за невмешательство извне в жизнь частного собственника. Второй же вариант – это как раз общество политически активных граждан, где каждый желающий стать субъектом общественной жизни берет на себя определенные функции по совершенствованию общественных отношений своими силами. Это активное гражданское общество, защищающее подлинные интересы «простых людей» и имеющее в своей основе ярко выраженную антиэлитарную сущность, должно стать противовесом буржуазному (пассивному) гражданскому обществу. Грамши показал, что создание такого «активного гражданского общества» как массовой опоры прогрессивных политических сил является необходимым условием победы социалистической революции в развитых странах с эксплуататорским строем.
Подобное активное гражданское общество, механизмы подлинного народного самоуправления всегда являются преградой на пути антинародных поползновений элиты, стремящейся к увеличению власти над народом. Поэтому структуры, претендующие на осуществление реального контроля над властью "снизу" и реальную защиту прав простых жителей, нередко становятся объектами атак и провокаций со стороны элиты – под предлогом борьбы с "подрывом национальной безопасности", "дезорганизацией работы государственных органов". Яркий пример – разработанная в США сетевая система GIA ("информационная осведомленность о правительстве"), которая, по замыслу разработчиков, должна была обеспечивать доступ к постоянно пополняющемуся пользователями всемирной сети досье на политиков и государственные органы. Но все же в США – по причине существенно неэквивалентного обмена материальными ресурсами со странами "третьего мира" – не столь сильны внутренние социальные антагонизмы, которые могли бы сделать идею о тотальном контроле граждан за бюрократией и буржуазией достаточно популярной, и элита может позволить себе гасить подобные инициативы в зародыше.
Иное дело – Россия времен стремительно фашизирующейся диктатуры "черных полковников". Путинская администрация не в состоянии обеспечить не то чтобы достойный уровень жизни большинства населения, но даже элементарную безопасность. История укрепления дегенеративной "вертикали власти" неотделима от истории кровавых войн и беспрецедентных по жестокости террористических актов конца XX – начала XXI века, направленных, по "странной" случайности, не против элиты, а против тех, кто как раз отстранен от принятия решений – простых граждан. Кровь и страдания народа используются властной кликой лишь как повод для укрепления пресловутой диктаторской "вертикали", для "закручивания гаек"– но не против террористов, не против коррупционеров и мафиозных элементов, а исключительно против рядовых трудящихся.
Сейчас, пусть и не слишком явно, но назревают предпосылки для того, чтобы сам народ, в обход так называемых "профессиональных политиков", начал искать пути выхода из системного социального кризиса собственными силами. И чем чаще будут происходить события, подобные тем, что случились осенью 2004 года, тем скорее придет понимание необходимости объединения населения на новых принципах. Когда перед народом встают две альтернативы: или погибнуть, или начать самим решать свою судьбу – всегда выбирается вторая. Есть или нет так называемое "коллективное бессознательное" – вопрос дискуссионный, но нечто вроде коллективного инстинкта самосохранения в народе, без сомнения, присутствует.
Самоорганизация низовых слоев общества, в ходе которой они обретут статус инициативных управляющих субъектов социального развития, станет неизбежным закономерным ответом народа на предательство находящихся ныне у власти представителей переродившейся советской бюрократии, ранее проявлявшей по отношению к нему убаюкивающий патернализм, а в настоящее время подвергающей его откровенному геноциду.
Именно губительные проявления бюрократического элитаризма, поставившего народ на грань выживания и породившего жизненную необходимость для рядовых граждан в отражении его агрессии, очевидно, и послужат эффективным механизмом для формирования социальных качеств и способностей, которые у граждан в благополучном патерналистском доперестроечном обществе не вырабатывались по причине полного отсутствия необходимости в них. По-видимому, диалектический парадокс общественного развития таков, что для формирования социальных институтов, необходимых для дальнейшего развития общества, становление элитаризма после окончания первой фазы переходного периода является в некотором смысле объективно востребованным с точки зрения будущего социального прогресса. Речь идет о том, что именно элитаризм породит в своих недрах средства, являющиеся закономерной реакцией широких народных масс на социальную несправедливость, которые станут инструментом его преодоления и синтеза качественно нового общества….
… По мере того, как власть, не предпринимая ничего позитивного, будет все больше и больше "закручивать гайки" исключительно по отношению к простому народу, среди населения будет зреть недовольство существующей политической системой. Уже сейчас передовые слои общества крайне негативно воспринимают фактическое отстранение независимых представителей народа участвовать в управлении государством и курс на полную ликвидацию свободы слова. С течением времени, по мере того как на фоне стремительно ухудшающейся социально-экономической ситуации власть будет все больше и больше подавлять простой народ, это неприятие будет усиливаться. Изоляция власти и поддерживающих ее общественных сил будет неотвратимо нарастать. И когда в недрах существующего строя накопится достаточный набор предпосылок для перехода общества на более высокий качественный уровень, отрицание нынешней власти станет свершившимся историческим фактом.
В заключение следует напомнить, что основной отличительный признак общества, к которому необходимо в настоящее время стремиться, – отнюдь не "диктатура пролетариата" и не "ликвидация частной собственности". Это лишь необходимые, хотя и бесспорные, условия – но не самоцель. Главное в социализме то, что он представляет собой качественно более высокий уровень организации общества и характеризуется более высокой степенью преодоления социального отчуждения.
В ходе построения более высокоразвитого общества, как справедливо отмечал В.И. Ленин, на определенных исторических этапах неизбежны резкие зигзаги и даже отходы назад. Но социальный прогресс, вмешательство разума в организацию общественных отношений, неотвратимы. Разум, вооруженный научным знанием, становится творцом истории.
Мы стоим на пороге крупнейших социальных перемен, в ходе которых будут заложены основы качественно нового общества, и в этой связи становится исключительно важной необходимость изучения основных тенденций дальнейшего общественного развития. Понимание их и правильное использование – залог грядущих побед прогрессивных сил нового поколения.
Москва
июль – ноябрь 2004 г.
Сегодня на КПРФ.ру
