13.02.2014 г.
Ситуация, в которой в настоящее время находится Русский народ характеризуется, прежде всего, отсутствием у него своей национальной государственности.
В результате переворотов 1991 – 1993 годов прежняя партийная и советская бюрократия, отбросив стеснявшие её политические принципы коммунизма и социализма и взяв курс на интеграцию в общемировой глобалистский «господствующий класс», выстроила новую структуру государства как бизнес-корпорации, ориентированной на извлечение максимальной прибыли. При этом собственниками, «акционерами» и бенефициарами государства-корпорации стали исключительно представители государственного аппарата (чиновничество), но никак не население страны, рассматриваемое исключительно с точки зрения возможности использовать его как средство извлечения прибыли.
Однако в рамках сложившейся мировой системы, имитирующей «свободный рынок», но по существу представляющей собой систему изъятия (посредством эмиссии доллара как мировой фиатной валюты) и политически мотивированного директивного распределения жизненных благ, добыча и экспорт сырья оказались в монетарном смысле в России прибыльнее, чем развитие или даже просто поддержание промышленности и сельского хозяйства. В результате большинство населения России с точки зрения рыночной логики было признано «экономически нецелесообразным» и рассматривается сегодня государством (отчуждённой от народа корпорацией чиновников и силовиков) в качестве даже не утилитарно полезного ресурса, а подлежащих сокращению издержек. Таким образом, «либеральное» государство-корпорация оказалось заинтересовано в осуществлении геноцида Русского народа и стало не просто отчуждённой от народа, но и антагонистически враждебной ему социальной и политической структурой. Эта враждебность государства народу выражается в его демографической, экономической и социальной политике, а идеологически оформлено в виде «многонационального россиянства» как идентичности, прямо противопоставленной этнической русскости.
Будучи по характеру своего бытия и по своим материальным интересам структурой, антагонистически враждебной интересам Русского народа, российское государство-корпорация сделало главную ставку в своей этнополитике на подавление и разрушение Русских как этноса, составляющего более 80% населения РФ. В осуществлении этой политики государство-корпорация активно использует в качестве своего орудия этнические объединения национальных меньшинств, содействуя их кланово-криминальной организации, натравливая их на Русских и поощряя их агрессию созданием условий и режима демонстративной безнаказанности и вседозволенности. Фактически речь идёт об организации регулярного и систематического антирусского террора, совместно осуществляемого государством (структурой «федеральной вертикали»), региональными этнократиями и гастролирующими по всей стране этнобандами. При этом этнобанды совершают демонстративные убийства и насилия в отношении Русских, сращённые с государством этнические диаспоры, лобби и региональные этнократии их прикрывают и подстраховывают, обеспечивая безнаказанность, а «федеральная вертикаль» уничтожает любую попытку русской этнической самоорганизации и самозащиты. Реализуется политика террора, буквально копирующая спартанские практики криптий в отношении илотов.
Цели искусственной «многонационализации» России, то есть растворения русского ядра, служит и целенаправленная политика замещения и вытеснения Русских иноэтническими мигрантами из Средней Азии, Китая и Закавказья.
«Либеральная» парадигма максимизации выраженной в форме условных денежных знаков прибыли как самоцели, смысла и конечного критерия эффективности экономической деятельности в условиях современной мировой псевдорыночной системы (когда «мировой рынок» превратился в управляемый симулякр, лишь маскирующий реально существующую систему чисто «командно-административного» изъятия и распределения в общемировом масштабе) и специфического географического и климатического положения России привела к формированию колониально-сырьевой модели государства и общества, в рамках которой не востребовано ни образование, ни наука, ни производство, ни культура, ни само население и его духовное и физическое здоровье.
Открыто антирусский характер государства как аппарата власти бюрократической корпорации, осуществляющей политическое подавление, сокращение и демографическое замещение Русского народа, определил революционную позицию всех национально-патриотических сил в 90-е годы XX века. То есть осознание того факта, что выживание Русской нации требует скорейшего разрушения уничтожающей её государственной машины.
Однако к началу второго десятилетия XXI века ситуация изменилась ещё более трагическим образом. Деиндустриализация привела к деклассированию, атомизации и люмпенизации народных масс, распаду структур и отношений, связывавших людей в единый народ. Произошла фактическая разборка Русского народа. За 20 лет население России вынуждено было приспособиться к условиям колониально-сырьевой экономики. За это время произошла смена поколений. Не только трудовые навыки, но и само стремление к производительному труду, само представление о труде как социальной норме оказалось практически утрачено. В определённом смысле возник новый консенсус между властью и населением. Но связан он не с тем, что государственная власть при Путине якобы изменила свой антирусский характер и стала более национальной и патриотической, нежели была при Горбачёве и Ельцине. Нет, этого как раз вовсе не произошло. Новый консенсус (т.н. «путинская стабильность») был вызван тем, что население постепенно встроилось в новую систему и стало воспринимать жизнь на подачки с сырьевых доходов не как своё унижение и трагедию, а как «свободу» от труда. Стало воспринимать геноцид, связанный с разрушением семьи, как «счастливую» возможность «пожить для себя» и т.д.
Фактически произошла деконструкция, «разборка» Русского народа и совращение широких масс этнически русского населения в компрадорскую систему проедания и растаскивания России, в конечном счёте – в систему собственного уничтожения как этноса. Такое нынешнее состояние Русского народа можно уподобить состоянию алкоголика или наркомана, разоряющего собственный дом и медленно убивающего себя – и в этом «сотрудничающего» с тем, кто продаёт ему отраву. В этих условиях произошёл разрыв между «национальным авангардом» (биосоциальной элитой нации) и собственно народными массами. В результате народные массы оказались денационализированы, атомизированы, утратили русскую этническую идентичность и субъектность единого народа, во многом были совращены «россиянством», подаваемым в качестве псевдопатриотического суррогата национальной идентичности. Отторгнутые же широкими массами населения группы русских национальных активистов были дезориентированы, деморализованы и находятся сейчас в состоянии тяжёлого когнитивного диссонанса как «националисты, лишённые нации», как люди, чьи идеальные ценностные представления о Нации оказались в полном несоответствии и конфликте с реальностью. Отсюда и проистекают принимающие самые разнообразные и причудливые формы поиски «другой русскости», то есть альтернативной по отношению к «ороссияненному» рыхлому большинству национально-этнической самоидентификации, необходимой для реализации своего инстинкта этнической самоорганизации. Таковы, например, нацдемовщина, лимоновщина, специфическое «неоевразийство», «русский исламизм», неоязыческие общины, «альтернативное православие» и т.д.
В этих новых условиях уничтожение антирусского, антинационального государства уже не приведёт к самовосстановлению и исцелению Русской нации. Напротив, поскольку население полностью деструктурировано, атомизировано и лишено воли к самоорганизации, труду и самообеспечению, а реальных эффективных «точек сборки» на сегодня почти не просматривается, распад государства в нынешних условиях приведёт не к оздоровлению ситуации, а к ещё большему усугублению этнической катастрофы, к окончательному и уже полному и необратимому распаду Русских как народа и России как этнополитической единицы и собственно страны.
Именно поэтому ответственные национально-освободительные русские силы вынуждены сегодня снять лозунг революционной «раскачки ситуации» и содействия ускорению распада антирусского, антинационального государства. Не потому, что мы видим какие-либо положительные подвижки и тенденции по сравнению с «лихими 90-ми», не потому, что питаем какие бы то ни было иллюзии относительно возможности патриотического перерождения существующего государства, и не потому, что у нас возникли какие-либо надежды на Путина как «меньшее из зол». Напротив, потому, что ситуация по сравнению с «лихими 90-ми» трагически ухудшилась в том смысле, что сегодня у нас нет обоснованных надежд на возможность перехватить падающую власть и восстановить русскую национальную государственность.
Более того, саморазрушение сложившейся в России колониально-компрадорской политической и социальной системы, отчасти вызванное её уже идущим собственным внутренним кризисом, отчасти – весьма заметным разрушением мировой системы, в которую она встроена, происходит слишком быстро, в то время как новые социальные структуры и связи в среде атомизированного этнически русского населения возникают и прорастают слишком медленно. Главная угроза момента сегодня состоит в том, что государство может обрушиться именно тогда, когда русское население к этому менее всего готово. В этом, кстати, заключено главное зло и главное преступление путинского режима: ему удалось сделать народ заложником существования и воспроизводства антинародной государственной структуры, то есть создать ситуацию, в которой даже устранение уничтожаещего Русский народ и Россию государства не остановит, а многократно ускорит деструктивные процессы.
Это, разумеется, не значит, что, вынужденно отказываясь сегодня в связи с изменением объективных социально-политических условий и реалий от обоснованного и актуального в период 1990-х годов лозунга разрушения антирусского государства «любой ценой и как можно скорее», мы должны перейти в лагерь т.н. «охранителей», считающих сохранение нынешнего государства «меньшим злом». Причём главный вопрос здесь не в субъективной оценке того, какое из зол считать «меньшим», а в том, что охранительство сегодня объективно столь же бессмысленно и контрпродуктивно, сколь и революционная активность по «раскачиванию», поскольку крушение нынешней квазигосударственной системы и так неизбежно, причём совершенно независимо от того, какую позицию по отношению к ней займёт русское национальное движение. Тем более, что, говоря откровенно, русского национального движения как такого на сегодня фактически не существует как субъекта политического действия. В отличие от 1990-х, когда при всех пороках и слабостях организации оно всё-таки существовало в реальности, на сегодня оно – в лучшем случае проект и нереализованный потенциал, а в худшем – ментальный фантом. Крах существующей системы приближается, а «нас» как некоего коллективного субъекта, который мог бы целенаправленно действовать и от лица которого можно было бы говорить об интересах, целях и задачах, попросту на сегодня не существует. Задача момента поэтому состоит в том, чтобы использовать оставшееся до крушения время максимально эффективно для того, чтобы успеть выстроить хоть какие-то собственные автономные связи и структуры, системы жизнеобеспечения, жизневоспроизводства, самоорганизации и самозащиты.
Практические формы реализации таких систем могут быть самыми разнообразными, начиная от закрытых сельских общин и поселений, способных к продовольственному самообеспечению и самообороне, и заканчивая сетевыми предпринимательскими сообществами, обладающими финансовыми резервами и зарегистрированными фирмами в разных частях света, то есть способными в «момент Х» пусть даже и «себе в убыток» резко расширить штат «сотрудников» в своих зарубежных филиалах и обеспечить тем самым определённый круг «своих» хотя бы формальным местом работы, дающим основание для выезда за пределы зоны катастрофы и шанс на выживание. Большим потенциалом обладает система потребкооперации, позволяющая горожанам наладить прямой экономический обмен и инвестирование в «свою» деревню, как потенциальную базу своего выживания (при этом формальная «бесприбыльность» системы, в рамках которой производитель и потребитель объединены в общий хозяйствующий и правовой субъект, даёт некоторую защиту от фискального рэкета со стороны паразитарного государства). В небольших городках и сельских поселениях определённые возможности даёт вхождение в структуры местного самоуправления.
Полезным может оказаться опыт организации квазимилицейских русских народных дружин, в том числе казачьих, способных в момент «схлопывания» государства предотвратить спонтанное мародёрство и беспредел и выступить субъектом в вооружённых переговорах с организованными бандами и группировками, которые будут рассматривать невооружённое и неорганизованное население попросту как «пищевой ресурс». В идеале было бы крайне желательно успеть сформировать не просто отдельные автономные русские общины выживания, но и своего рода сеть отношений и договорённостей между ними независимо от идеологических и мировоззренческих различий и расхождений. Сеть, которая могла бы, не нарушая принципа автономности и условной самодостаточности каждой отдельной общины, повысить их возможности за счёт своего рода взаимовыгодного паритетного обмена ресурсами, которая могла бы включить в себя различные варианты выживания, ориентированные как на существование в пределах зоны постгосударственной анархии, так и на формирование организованной русской диаспоры по всему свету за пределами границ РФ.
Формирование такого рода относительно замкнутых и автономных русских общин (своего рода микроэтнических образований типа гумилёвских консорций, а затем в перспективе и конвиксий) насущно необходимо не просто «на случай» коллапса антинационального государства-корпорации (по-видимому, уже неминуемого и неизбежного), но и для выживания и существования под его властью, то есть непосредственно в нынешних условиях. Только они могли бы стать основой для субъектности этнически русских людей в отношениях как со структурами государства, так и с организованными этническими группировками и диаспорами. Только они могут обеспечить выход из нынешней ситуации, в которой атомизированное русское большинство оказывается просто «кормом» и вообще не рассматривается как субъект каких-либо договорённостей и отношений.
Формирование подобных общин возможно на базе самых разнообразных и разнокачественных общностей: церковных приходов и других религиозных объединений, небольших закрытых политических групп, малых предприятий, расширенных семей, спортивных клубов и секций, туристических групп и сообществ, обществ охотников и рыболовов, групп т.н. «выживальщиков», сообществ футбольных и любых других болельщиков, субкультурных объединений (фанаты тех или иных музыкальных групп и стилей, ролевики, исторические реконструкторы, байкеры, хиппи, автостопщики, и т.д.), предпринимательских сообществ и многих других. Практически любой общий интерес, хотя бы потенциально способный индуцировать формирование с русской среде социальных связей и объединений, можно только приветствовать как действенное противоядие против атомизации и как потенциальную основу для русской самоорганизации в той или иной форме, даже если речь идёт о каких-нибудь экзотических чудачествах типа филателии, толкиенизма и индеанизма. Вероятно, только в двух случаях формирование в русской среде социальных структур можно считать негативным фактором: либо если они сопряжены с явной духовной, моральной или физической деградацией, перевешивающей все плюсы возникающих социальных связей, либо если они закладывают основу для этногенетического выделения данного сообщества из состава «большого» Русского народа и в перспективе ведут к антагонизму с ним по сценарию «балканизации» России.
Крайне важно тем или иным способом обеспечить нейтралитет и невмешательство со стороны структур государства, чтобы оно в своей агонии не уничтожило такого рода ещё крайне хрупкие структуры самоорганизации, увидев в них угрозу. При чётком понимании и осознании несомненной враждебности современного российского государства по отношению к Русскому народу, мы должны осознавать в то же время, что, во-первых, у нас на сегодня нет сил для реальной борьбы против государства. В случае вхождения в прямой конфликт, умирающий государственный звероящер просто раздавит любую общинную структуру, причём сделает это между делом и без какой бы то ни было борьбы и усилий. Во-вторых, у нас слишком мало времени и принципиально иная задача. Наша задача – успеть подготовиться к тому моменту, когда государство уничтожит само себя, к чему оно стремительно движется и не нуждается в каком бы то ни было подталкивании. Поэтому объективно мы не заинтересованы в том, чтобы втягиваться в борьбу с государством и отвлекать на неё столь дефицитные ресурсы, в особенности невосполнимый ресурс времени. Важно не то, кто собьёт или стрясёт яблоки, а то, кто их потом соберёт, сможет удержать и в конечном счёте съест.
Собственно, в нынешних условиях, когда мы катастрофически не организованы, не структурированы и не готовы ещё взять на себя функции самоуправления и саможизнеобеспечения, мы даже теоретически не заинтересованы в ускорении без нашего участия происходящего процесса государственного распада. Желательно было бы эту нашу незаинтересованность донести до сознания представителей карательно-репрессивных субкорпораций государства, с тем, чтобы они отдавали себе отчёт в отсутствии какой-либо реальной угрозы и опасных для них намерений с нашей стороны. Однако ни в коем случае нельзя позволить втянуть себя и в зависимость от этих структур, чтобы их неминуемый грядущий крах не затянул в воронку и нас вместе с ними. Таким образом, спешная и форсированная работа по формированию своего рода «Ноева ковчега» должна идти не просто равноудалённо от любого «революционерства» и «охранительства», но и вообще в принципиально иной, неполитической плоскости.
По отношению к ныне существующему государству может быть избрано две разумные и целесообразные линии поведения. Первая состоит в максимальном избегании и уклонении, в целенаправленном уходе в те ниши существования, которые не привлекают внимания государственных структур и не лежат в сфере их интереса. Это означает, прежде всего, принципиальный отказ от двух вещей: от «политики» (в особенности, от любых радикальных и «экстремистских» акций или заявлений и вообще от публичности как таковой, от привлечения к себе внимания и любой «идеологической» маркировки и самопозиционирования) и от «бизнеса» (то есть от созидания и накопления в пределах юрисдикции РФ тех или иных существенных материальных и финансовых благ, традиционно вызывающих у государства крайне острый и нездоровый интерес на предмет возможности их отъёма и присвоения). Вторая возможная линия поведения состоит в мимикрии и незаметном «молекулярном» проникновении в государственные и просто «системные» административные, «политические» и экономические структуры, включая федеральные и региональные органы государственной власти и местного самоуправления, репрессивно-карательные органы и силовые структуры (полиция, прокуратура, суды, армия, МЧС, корпоративные и частные охранные структуры и т.д.), системные политические партии, аппарат Государственной Думы и региональных законодательных собраний, государственные и частные корпорации, банки и хранилища, сырьевые, энергетические и транспортные системы, продовольственные магазины и склады, больницы и клиники и т.д.
Сама по себе т.н. «политика» на сегодня является совершенно бесперспективной и манипулятивной сферой, поскольку не имеет отношения к реальной власти. Атомизация общества привела к ситуации фактической невозможности реализации тех или иных «больших» идеологических проектов. В результате те или иные провозглашаемые «идеалы» и «принципы» на самом деле оказываются не проектами, а политтехнологическими средствами управления посредством манипуляции. Совершенно независимо от качества самих идей, идеи, генерируемые не для фактической реализации, а только для их «провозглашения» и последующей прагматической эксплуатации, погружают общество в пространство тотального обмана и самообмана, в тотальную постмодернистскую виртуальную «матрицу», в которой знаки и образы отчуждены от реального наполнения и содержания, в которой слово оторвано от дела, а образ – от реальности. И чем правильнее сами по себе провозглашаемые идеи, тем больший вред наносит нынешнее политическое спекулирование ими и паразитирование на них. Сегодня любые политические споры о том или ином «правильном», «должном» устройстве общества не только бесполезны, но и исключительно вредны, поскольку механизмов и практических алгоритмов реализации они не предполагают вовсе, и ведут лишь к иллюзии некой осмысленной «политической» деятельности и к множеству бессмысленных «идейных» размежеваний, умножающих атомизацию общества. В этом смысле вся российская политическая система от «партии власти» до «внесистемной оппозиции» представляет собой единое манипулятивное пространство, любое самопозиционирование в рамках которого означает вписывание себя в навязанные рамки и лишения себя реального выбора и свободы действия.
Мы полагаем, что участие в этой «матрице» (т.н. современной российской «политике») имеет смысл лишь в том случае, если оно осуществляется как прикладной инструмент реализации целей, выходящих за рамки самой этой «политики». Например, с целью приобретения ресурсов для развития и укрепления формируемых русских общинных объединений и микросоциумов, обретения контроля над теми или иными значимыми административно-управленческими, финансовыми, информационными каналами и средствами жизнеобеспечения, а также с целью обеспечить путём внедрения и проникновения в государственные структуры их ненападение (а в идеале – и поддержку) нашим общинам. Речь идёт об усвоении и перехвате тактики действий, реализуемой сегодня инородческими диаспорами. Действующим субъектом такой тактики не может быть Русский народ в целом, но вполне могут быть отдельные этнически русские общины.
Конечно, сфера идеологии не может вовсе не приниматься во внимание в смысле мировоззренческой и ценностной совместимости людей, входящих в такого рода общинные структуры. В этом смысле нам имеет смысл ориентироваться в ценностном смысле на круг национал-патриотов, советских коммунистов-консерваторов, традиционалистов и православных верующих, причём не столько в смысле собственно политической принадлежности (она как раз не важна), сколько в смысле культурной, мировоззренческой и ценностной основы мировоззрения. Однако в любом случае речь идёт не о попытке реализации неких «больших» идеологических проектов и не о попытке «трансформировать» или «преобразовать» существующее государство в целом в соответствии с теми или иными идеальными представлениями о «должном», что было бы, несомненно, лишь пагубной иллюзией и праздным отвлечением сил и средств на заведомо невыполнимую задачу. Речь идёт о чисто тактическом и прагматическом «перехвате» и перепрограммировании фукций тех или иных конкретных государственных и коммерческих структур с целью как минимум предотвратить возможный исходящий от них вред, а как максимум – использовать их в интересах своего русского «микроэтноса», конкретной своей закрытой общины или сети этих общин в целом.
Практически бессмысленно сегодня подробно разрабатывать абстрактно-умозрительную «идеологию» как образ желательного будущего и, тем более, вести идейные баталии по поводу их частных деталей и интерпретаций. Это отвлекает от решения практически значимых вопросов и задач, отнимает время и силы, разобщает и порождает ненужные конфликты и размежевания. Суть дела в том, что будущее будет строиться не на основе того или иного умозрительного идеального проекта, а на основе быстро меняющейся реальной ситуации и требований момента. Нет смысла спорить о вопросах справедливого распределения прибавочной стоимости, о допустимости или недопустимости частного предпринимательства и найма рабочей силы, о сохранении или исключении Кавказа из состава России и т.п., потому что в обозримом будущем решение этих вопросов совершенно никоим образом от нас не зависит. Решения требуют совсем другие задачи, а именно вопросы самоорганизации общин в нынешних условиях и обстоятельствах. Что же касается некой точки стремления, то в процессе изменений обстоятельств и «коридора возможного» она ещё ни раз успеет кардинально измениться.
Реальная политика (без кавычек) есть вопрос реальной власти и возможности практической реализации тех или иных значимых решений. Пространство нынешних «политических партий», декларируемых политических и идеологических идентичностей, участия в т.н. «выборах» и т.п. никакого отношения к реальной власти и к возможности принятия и реализации практически значимых решений не имеет. Зато «внеполитическое» и «внеидеологическое» поле налаживания автономных систем хозяйствования, самообеспечения и самозащиты имеет к этому самое прямое и непосредственное отношение. Реальной властью будет обладать не тот, кто будет иметь должность, корочки, погоны или медийную известность, а тот, кто сможет решать, кому давать, а кому не давать хлеб, защиту и право вхождения в общину выживания. Хлеб и защита как раз и будут единственной реальной политикой, то есть единственным реальным источником власти. Причём власти тем более эффективной, что она не потребует никого насильно загонять в сферу своего действия. Напротив, если нам удастся сегодня создать и сохранить очаги самоорганизации и воспроизводства жизнеобеспечения, то в условиях обрушения государственных структур атомизированные массы населения начнут естественным образом искать возможности «кристаллизоваться» вокруг таких ядер, автоматически, естественно и безо всякого принуждения и праздных теоретических дискуссий принимая и усваивая их нормы, правила, ценности, и иерархию.
Если России суждено возродиться после грядущих тёмных времён, то и власть, и вера, и нормы жизни, и писанные и неписанные законы, и «идеология» в ней будут определяться не нынешними умозрительными спорами, а тем, кто сохранит во всеобщем хаосе очаги социальной организации и порядка, кто сможет не только дать приходящим из внешний тьмы хлеб и защиту, но и указать и определить им место, дело и правила в новой системе организации жизни. То место, дело и правило, которое они безо всякого принуждения примут, потому что альтернативой будет полная свобода возвращения во внешний хаос, голод и произвол. Это и есть единственно реальное и нужное на сегодня дело. И оно пока нами так и не сделано. А времени уже, возможно, осталось совсем мало.
Сергей Александрович Строев
Последнее обновление ( 13.02.2014 г. )
Размещено на сайте 13.02.2014.
Статьи других авторов
На главную
